Бен вырос в религиозной еврейской семье, где кроме него было еще трое детей. 1 сентября 1939 года в Польшу вторглись германские войска. После того как они заняли Варшаву, Бен решил перебраться в восточную часть Польши, оккупированную Советским Союзом. Однако вскоре он принял решение вернуться к своей семье, которая находилась тогда в Варшавском гетто. Бена зачислили в бригаду чернорабочих, работавших за пределами гетто, и он пользовался этим, чтобы помочь другим узникам гетто тайно выбираться с его территории. Одной из тех, кому он помогал, была Владка (Фейгеле) Пелтел, сотрудница подпольной Еврейской боевой организации (ZOB), позднее ставшая его женой. Затем Бен покинул гетто и нелегально жил в Варшаве, выдавая себя за поляка. Во время восстания узников Варшавского гетто в 1943 году Бен вместе с другими членами подполья занимался спасением бойцов из гетто, помогая им пробраться наружу через канализацию и укрывая их в "арийской" части Варшавы. Оттуда он наблюдал за пожаром в Варшавском гетто, который вспыхнул во время восстания. После восстания Бен бежал из Варшавы, выдавая себя за нееврея. После освобождения Польши он воссоединился со своими родителями и младшей сестрой.
Все небо над Варшавой было красным. Совершенно красным. Пламя, охватившее гетто, было таким сильным, что оно освещало весь город. А на следующей неделе… как раз на той неделе было Вербное воскресенье. Я больше не мог оставаться в… в том… со своими родителями, в нашем тайном [убежище]. В то самое Вербное воскресенье я ушел оттуда и отправился на площадь Красинских, к костелу, потому что почувствовал — если где-нибудь я и буду в безопасности, то именно там, в костеле. Я пришел в костел, выслушал мессу и проповедь священника. Он ни словом не упомянул о том, что рядом, через дорогу, горят люди, сотни людей погибают в огне. Я слушал проповедь от начала до конца, словно образцовый христианин. А потом… в Польше есть такая традиция, что после окончания службы священник выходит и благословляет народ… возможно, здесь и во всех прочих странах делают точно так же, но в Польше это вошло в традицию. И вот он благословил поляков, а напротив, на соседней улице, была карусель с площадкой для игр, играла музыка и карусель… люди катали нарядно одетых детей на карусели. Праздник. Вербное воскресенье. И… ох… музыка играла, а я стоял среди этих людей и смотрел через дорогу, на соседний квартал, где горело гетто. Время от времени кто-то кричал: «Смотрите, смотрите! Люди прыгают с крыш!» А другие… другие говорили: «Это евреи поджариваются». Это я примерно перевожу с польского. Но я так и не услышал ни одного сочувственного голоса. Может быть, там и были люди, которые думали по-другому, но их голосов я не услышал. И у меня просто сердце разрывалось от этого — я стою здесь, беспомощный, я не в силах ничего сделать, только смотреть и видеть, и не могу даже слова сказать против всего этого, не могу дать выход своему гневу. Временами я чувствовал, что… что я не могу больше терпеть, что я должен что-то сделать, пусть даже это будет стоить мне жизни, что я сейчас закричу — но все-таки я этого не сделал. Я не закричал. Я не двинулся с места. Я просто был раздавлен. Но эту сцену я, наверное, не забуду до конца своих дней.
We would like to thank Crown Family Philanthropies, Abe and Ida Cooper Foundation, the Claims Conference, EVZ, and BMF for supporting the ongoing work to create content and resources for the Holocaust Encyclopedia. View the list of donor acknowledgement.
