Джон Долибой рассказывает о допросах захваченных нацистских чиновников

Тогда, в мае, когда мы начали допрашивать этих людей, никто не подозревал, что будет настоящий судебный процесс. Мы знали, что что-то готовится. Но мы должны были собрать гораздо больше информации, прежде чем какие нибудь планы могли быть воплощены в жизнь. Именно в этом заключалась функция центра содержания под стражей «Ashcan» в Люксембурге. Мы собирали информацию, чтобы помочь в построении обвинения юристам, которые затем должны были подобно большому жюри заявить: «Да, преступление было совершено». После этого обвиненного можно было бы предать суду. Такова была наша задача. «Большим жюри» в данном случае выступала Комиссия по военным преступлениям, а мы были следователями для нее. Что касается меня, то помимо этих допросов я должен был собирать сплетни и оказывать мелкие услуги. Если у кого-то порвался шнурок, я давал другой. Мелкая, незначительная помощь. Зубную пасту давал. Если у кого-то возникала проблема, например заболевал зуб, я привозил дантиста. В результате заключенных удавалось разговорить. Никогда? Я бы так не сказал. Про себя они признавались, но редко, например говорили: «Я виновен в этом или в том» или «Я знал о концентрационных лагерях». Чаще же говорили про других, например: «А, Дахау, да, было такое место. Спросите такого-то, он участвовал в этом». Такого рода зацепки помогали нам при проведении допросов. Поэтому целью наших трудов тем летом в Люксембурге было главным образом узнать заключенных, их характеры, их личности, чтобы помочь обвинителям разработать стратегию судебного процесса над ними. И также для исторических целей. У нас было много историков из комиссий военного министерства, историков, которые хотели допросить этих заключенных. Так, не раз к нам приезжал какой-нибудь профессор из Института Гувера или другого исследовательского центра, который работал над конкретным аспектом военной истории, и мы проводили допрос от его имени. Он присутствовал на самом допросе, но не мог говорить по-немецки, поэтому с заключенным разговаривали мы, получая информацию, необходимую для исследований… Интервьюер: «Как вы объясняли этот визит?» Джон: «Мы говорили им правду, что этот человек — историк и пишет историю танка, использовавшегося немецким командованием, или тактики Роммеля в Африке или Гудериана в его танковых сражениях, и они охотно рассказывали об этом».