Сэм Ицкович описывает первые минуты после освобождения

Танки, которые шли в хвосте колонны, замедлили ход, и они увидели, как я выхожу из леса, и сначала приняли меня за немца, так что они остановились и хотели взять меня как военнопленного. Ну, а когда они увидели мою униформу, и потом… потом, когда увидели, в каком я состоянии… Я не хочу повторять, что он сказал. Он принялся чертыхаться как…[смеется] Он сказал: «Мать твою…» Ну, вы понимаете, как солдат может выругаться. Он полез в карман и вытащил оттуда плитку шоколада. И дал ее мне. Это был по-настоящему твердый шоколад, темный. Очень питательный. Я попытался разгрызть эту чертову плитку. Я бы проглотил ее целиком, если бы мог. Но я не мог, и принялся сосать ее, а он просто стоял и смотрел на меня, и смотрел. Потом нашел у себя и дал мне пачку сигарет. Я не курил, но спрятал ее в карман. Тогда он вытащил свой сухой паек — крекеры… м-м… «Спэм» [мясные консервы], все, что у него было — просто нагрузил меня всем этим, а я стоял точно ребенок в магазине игрушек. Я хочу сказать, я просто… и тут он похлопал меня по плечу и сказал: «Доктор». Он пытался объяснить мне, что собирается позвать доктора. И в самом деле, минут через десять возвращается он с… не знаю уж, врач это был, или санитар, или кто. И тот только взглянул на меня и сразу замахал своим. Они прибежали с носилками, положили меня туда и отнесли меня в полевой… м-м… лазарет. И по-моему, доктор там… он тоже был евреем. Он осмотрел меня и взялся за работу. Первым делом он запретил мне есть. Дал мне чаю, дал немного манки со снятым молоком и… черт, да я лошадь мог бы съесть, такой… такой я был голодный. А он все кричал: «Потише! Не торопись!» А я думал про себя: «Ничего себе, не торопись — да он уморить меня хочет. У Гитлера не вышло прикончить меня, так теперь этот пытается». Но постепенно, понимаете, примерно через каждые два часа, он стал увеличивать порции, которые давал мне. И тогда я наконец понял, что он не желает мне зла. Я все еще был голоден; на второй и на третий день я ел не останавливаясь. Он сидел рядом и только смотрел, как я заглатываю все, что он ставит на стол — картофельные оладьи, бекон, колбасу — все, что он давал мне. И так я ел и ел четыре дня подряд, пока наконец не почувствовал, что сыт.