Йозеф Майер рассказывает, как вел себя Герман Геринг во время Нюрнбергского процесса

Как я уже сказал, Геринг был единственным, кто признавал, хотя бы иногда, свою ответственность за то, что делалось по приказам с его подписью. Но и он тоже был подчиненным… и тем, что выдавало в нем это… признаком, который сигнализировал, который давал понять об этой его привычке подчиняться другим, было его поведение, его отношение к — не знаю, упоминал ли я об этом раньше, — к членам Большой четверки. С французами, которые были слабейшими из Союзников, он вел себя снисходительно, если не пренебрежительно. С американцами, ну… он старался произвести на нас впечатление эдакого свойского парня и авантюриста — как раз для американцев, выросших на голливудских вестернах. При англичанах — педантичных, бесстрастных и корректных — он пытался изображать настоящего джентльмена, так как англичан он уважал. Но когда он видел русского, он вздрагивал. В ту минуту, когда русский офицер входил в комнату для допросов, он вздрагивал и как будто слегка сжимался от страха. Он не знал, какую роль нужно играть, чтобы произвести впечатление на русских. И он до смерти боялся всех русских вообще и каждого русского, который входил в ту комнату, в комнату для допросов.